В предыдущем рассмотрении, мы обсуждали попытки возрождения новшества «изменение законов с изменением времени или места» и упомянули ошибки, которые умышленно совершают инициаторы искажения и запутывания, чтобы внедрить светские западные идеи и представления, к чему относится клевета на Ибн аль-Каййима, да смилуется над ним Аллах, и ошибки представления и комментария некоторых действий, которые совершал повелитель правоверных, Умар ибн аль-Хаттаб (р.а.). В этом рассмотрении, мы продолжаем пояснение ошибок, которые они умышленно совершают посредством некоторых имамов, подобно Шихабуддину аль-Каррафий и Ибн Абдину, да смилуется над ними Аллах, а также посредством использования некоторых правил, которые упомянул «Маджалляту аль-ахкам аль-адлия» (Судебные законы), который был облечен доверием в Османском Халифате.
Разновидность законов по разновидности значений слов и сути действий, намерений, традиций и обычаев.
Мнение двух имамов аль-Каррафий и Ибн Абдина не отличается от мнения Ибн аль-Каййима в том, что законы, связанные со словами и выражениями людей бывают разными, если различны значения этих слов и смыслы этих выражений. Возможно, слова будут одними и теми же, но их значения у одного народа будут отличаться от их значения у другого народа и возможно, у определенного слова будет языковое значение и терминологическое значение или значение в традиционном использовании. Возможно, будет использовано значение по мотиву обстоятельства, суть которого у народов будет различной, и возможно, по намеренью. И если значения слов и смыслы предложений будут отличаться, законы, которые были выведены по поводу этих смыслов, на основе этого будут различными. Это имеет место в словах, используемых в бракосочетании, разводе, освобождении раба, обете, клятве и прочих договорах и делах, которые становятся необходимыми у некоторых людей из-за других дел, или же которые указывают на определенные умыслы или смыслы, подобно особой одежде, указывающей на свадьбу или на траур или указывающей на то, что человек есть доктор, солдат, полицейский и т.п.
Это различие не имеет отношения к времени или месту, и не является поводом для изменения законов. Закон шариата – это «обращение Законодателя, связанное с действиями Его рабов». Если будет отличным действие, будет отличным и закон. Одно действие может иметь только один стабильный закон во все времена и везде. А если действие является словом, то слова существуют из-за своих значений, и если их значения станут разными, то это значит, что действие, которое является словом, изменилось и, следовательно, изменился и закон из-за изменения действия. Также, если у действия имеется особая суть у одного народа, которая отличается от сути того же действия у другого народа, то изменение закона в данном вопросе не имеет отношения к времени или месту, а связанно с изменением действия.
Например, одежда, которой отличается доктор, что в основе дозволено и дозволено для всех, и поскольку эта одежда связана с особой сутью, которая говорит, что тот, кто ее надевает, является медиком, и если ее наденет тот, кто не является медиком, чтобы на людях показаться, что он медик, то это является запретным не из-за принципа запрета дозволенного, а из принципа запрета обмана, что является общим и неизменным законом, и время или место к этому никакого отношения не имеет. Или, например, ношение сумки для мужчины или женщины дозволенное дело или ношение особой обуви для них тоже дозволено, но из-за того, что определенные сумки и обувь предназначены для женщин, а определенные для мужчин, и если мужчина наденет то, что предназначено для женщин, то это будет указывать на особый смысл, который запретил шариат, это уподобление мужчин женщинам и женщин мужчинам. Запретность этого дела не является изменением законов, а является той же самой неизменность, так как запретность упомянутого уподобления является общим и неизменным законом.
То же самое, нужно сказать по поводу законов, связанных с выражениями или намерениями, которые являются стабильными из-за неизменности сути выражений и намерений.
По этому поводу имеются некоторые высказывания аль-Каррафий и Ибн Абдина, подтверждающие, что основываться на них в утверждении изменения законов, или другими словами, совершенствования законов с изменением времени или места, является неправильной ссылкой для неправильного утверждения.
Мнение аль-Каррафий.
Аль-Каррафий, да смилуется над ним Аллах, ясно поясняет свое мнение в своей книге «Аль-фурук» в главе 28: «Между правилом словесной традиции, с помощью которого оцениваются слова и конкретизируются, и правилом актовой традиции, с помощью которого оцениваются, но не конкретизируются слова». А затем приводит этому примеры, из которых мы упомянем два: «Если мы представим иностранного царя, говорящего на иностранном языке и знающего арабский язык, но не говорящего на нем из-за затруднения в этом, который поклялся на арабском языке не надевать одежду и не есть хлеб, использование чего не было обычаем, где его обычаем в еде было не есть овсяной хлеб, и надевать только одежду из хлопка, то мы обвиним его в нарушении клятвы, какую бы одежду он не надел или какую бы еду не поел, было ли это тем, к чему он привык, или не было, что действительно, если использование арабского языка не является традицией, поскольку если бы это было традицией, то он постоянно говорил бы: «Я поел хлеб. Дайте мне хлеб. Раздайте хлеб. На столе мало хлеба», и т.п., подразумевая всем этим хлеб из ячменя, что является традицией.
Таким образом, слово «хлеб» становится словесной традицией, отменяющей основное лингвистическое значение, в случае чего мы не будем его обвинять, если он покушает хлеб не из ячменя. Такое же можно сказать и по поводу ношения хлопка, что противоположно тому, если он редко применял слова «хлеб» или «одежда», в случае чего он не мог использовать в лингвистике особую традицию, которая используется вместо словарного значения, и подлежал обвинению из-за общности лингвистических названий, которые нельзя ни конкретизировать, ни ограничить, и поэтому он вдумался в это». Аль-Каррафий здесь поясняет два различных закона в вопросе клятвы. Разница в них зависит от двух вещей: значение слова, указывает ли оно на все виды хлеба и одежды или конкретизирует определенный вид этих предметов, а второе подразумевание под словом, касается ли оно всего или определенного. Следовательно, здесь нет повода, говорить об изменении законов из-за времени или места.
Суть заключается в том, что если слово является общим, в использовании его значения участвуют многие и остается возможность подразумевать этим словом особенность. Указание слова на общее или на определенное зависит от намерения того, кто приносит клятву. Это правило является общим и стабильным у аль-Каррафий. Разница законов у него в том, что тот, кто клянется, в первом случае обвиняется, а во втором нет. И это не зависит от времени или места, а зависит от того, что слова «хлеб» и «одежда» являются общими, и приносящий клятву не намеревался конкретизировать их значение тем, что под первым понимается хлеб из ячменя, а под вторым – одежда из хлопка.
В другом примере аль-Каррафий говорит: «Если он поклянется, что не будет есть головы, то он будет обвинен, в случае применения в пищу любых голов у Ибн Касима, и будет обвинен только за головы животных у Ашхаба. Эти утверждения основываются на том, что основатели традиции отнесли выражение «употребление в пищу голов» к употреблению в пищу только голов животных по причине частого использования данного выражения именно в этом виде, не включая другие виды голов. Это есть понимание Ашхаба, в котором он использует традиционный термин вместо основного лексического значения. Ибн Касим признает использование основателей традиции по вышеуказанной причине. Тем не менее, у него использование не доходит до такой степени, которая обязывает замену, и болтовня может быть недостаточной для произведения замены».
В этом примере также, возможно, что нарушитель будет обвинен, если пообещал: «Не буду есть головы», а возможно и не будет, что опирается на превосходящий смысл этого составленного выражения. Он будет обвинен только за головы животных у Ашхаба, будет обвинен за голову воробья у Ибн Касима. Их расхождение в данном вопросе исходит из расхождения в определении того, к чему относится закон. Аль-Каррафий сказал: «Ашхаб и Ибн Касим согласились с тем, что традиционное значение заменяет основное языковое, в случае если оно существует, но разошлись здесь в существовании этого значения. Значит, их разговор заключался в определении того, к чему относится закон».
Вывод по этому вопросу у аль-Каррафий заключается в том, что законы, которые шариат связал со значениями слов и сутью намерений, изменяются согласно этим значениям и сути, так как слова и намерения являются тем, к чему относятся эти законы.
Кто желает дополнительной информации по этому поводу, которая имеется у аль-Каррафий, пусть обратится к его книге глава 29, где идет речь о разнице между особым намерением и утвердительным, где он говорит: «В данный век все, кто выдают фетвы, также исходят и из этой разницы, и при предоставлении фетв почти не ссылаются на разницу между ними. Если к ним придет человек, желающий поклясться, и скажет: «Клянусь, что не буду носить одежду, причем намереваюсь из хлопка», они скажут ему: «Ты не будешь обвинен в ношении одежды не из хлопка», что будет ошибкой по единогласию. Подобное распространяется и на прочие взгляды. И чтобы пояснить это, нужно сказать: «Если человек, который клянется, сказал общее выражение и при клятве намеревался по поводу каждого слова, он подлежит обвинению за каждое слово в этом общем выражении из-за существования общего выражения и намерения, так как реальное намерение здесь подтверждает форму общности, если даже он сказал общее выражение без намерения, умысла и традиции.
Он подлежит обвинению по поводу каждого слова данного общего выражения из-за ясности вопроса, но если он сказал общее выражение и при клятве намеревался по поводу одной части, забыв про другую, не коснувшись ее ни отрицанием и ни утверждением, его нужно обвинить в той части выражения, относительно которой он намеревался, где использовано утверждающее намерение, и о другой части выражения, которое по закону отдельно и не нуждается в намерении из-за ее ясности. А если он скажет общее выражение: «Я намеревался исключить некоторую часть из клятвы», мы скажем: «Он не будет обвинен в исключенной части, поскольку его намерение конкретизирует его общее выражение, что отлично от его первого намерения, где под клятвой подразумевается некоторая часть и забывается остальное».
Таким образом, разница этих законов согласно значению слов, сути выражений или намерениям основывается на стабильных правилах, значит, эти законы тоже стабильны.
Мнение Ибн Абдина.
То, к чему пришел Ибн Абдина, да смилуется над ним Аллах, не отличается от того, что приводилось выше по поводу этого вопроса. Он не выходит за пределы рамок традиций людей относительно сути выражений и их обычаев в применении выражений, их понимания, и указания или связанности некоторых действий с некоторыми смыслами. Приведем некоторые его слова для пояснения и подтверждения.
Ибн Абдин, да смилуется над ним Аллах, говорит в главе «Клятвы основаны на традицию»: «Поскольку обращение осуществляется на арабском языке, имею в виду слова, которые используются в таком значении, которое определено традицией, подобно арабу, который находится среди тех, которые говорят на арабском и который должен говорить на основе лексических норм, нужно относить сказанные выражения к тому смыслу, которые являются общепринятыми».
В главе «Важная тема в исследовании их слов: «Клятвы основаны на выражениях, а не на умыслах» Ибн Абдин комментирует: «То есть на традиционных выражениях. По их поводу существует предостережение говорить об их построении на языке или Коране. И если кто-нибудь поклянется не садиться на животное или на кол, не будет обвинен, если сядет на человека или на гору, если даже первое в традиции языка является животным, а второе в Коране – колом». Его утверждение «не на умыслах» подразумевает намерение, где он предостерегает говорить об их построении на намерении. Затем говорит: «Если выражение является общим, его можно конкретизировать традицией, подобно тому, если кто-нибудь поклянется не есть голову, что в традиции является словом, которое приготовляется в печи и продается на рынках, и означает голову овцы, а не воробья и т.д. Здесь традиционный умысел конкретизирует его общность, и в случае его использования относится к известному».
В главе «Требование в понимании актовой традиции подобно словесной традиции»: «Не думаешь ли ты, если кто-нибудь поклянется не садиться на животное, не будет обвинен, если сядет на человека, так как слово «живое существо» охватывает всех живых существ и актовая традиция, представляющаяся в том, что на человека обычно не садятся, не пригодна для ограничения». Потом он упоминает о расхождении в вопросе обвинения, суть которого в том, что если кто-нибудь поклялся, что не сядет на животное, исходит из актовой традиции, в отношении того конкретизирует ли она, подобно словесной традиции, или нет. В итоге, приводит к сказанному примеры, из которых мы представим следующие: «Меня спросили о том, что если бедуин привык есть хлеб из ячменя, и въехал в город, где обычаем является есть хлеб из пшеницы, но, несмотря на это, продолжал есть хлеб из ячменя, и поклялся, что не будет есть хлеб. Я ответил, что клятва заключена на той же самой традиции и его нужно будет обвинить в потреблении в пищу хлеба из ячменя, так как она не заключается в традиции людей, за исключением, если тот, кто поклялся, практиковал данный обычай. Значит, он обвиняется в этом, и его слова относятся к нему на основе сказанного, что отсутствует у того, кто не соглашался с ними и сторонился их».
Суть этих требований и примеров, которые упоминает Ибн Абдин на основе влияния обычая и традиции на закон шариата, не выходит за пределы обычаев и традиций в использовании слов и предложений из-за того, что они указывают на умыслы обычаев и традиций и из-за понимания слов. Значит, его утверждения никак не связаны с временем или местом, обычаями и традициями в определении хороших или плохих слов или в отнесении их к принятому или оставленному, к восхваляемому или порицаемому.
То, что глубже поясняет и подтверждает вопрос, является примерами, которые привел Ибн Абдин в теме «Клятва конкретизируется указанием обычая и традиции», из которых следующие: «Человек поклялся подчиняться другому человеку во всем том, что он приказывает и запрещает, а затем тот запретил ему иметь половой акт с его женой. В этом случае он не подлежит обвинению, если не существует причины тому, так как этим самым люди не желают запрета иметь половой акт со своими женами или запрета есть или пить». «Жена мужчины обвинила его, что он имел половые отношения со своей рабыней, и он поклялся, что не трогал ее, ему можно опять трогать свою рабыню так, как это презирает его жена. Подобным будет, если он скажет, что если я дотронусь до своей рабыни, она свободна, а затем побьет ее и дотронется до нее. В этом случае он не подлежит обвинению, если он сказал это из-за жены или дела, указывающего на то, что он желает дотронуться не для того, чтобы побить ее».
Примером тому, что подразумевается под обычаем и традицией, служат его утверждения: «На это похоже то, что показывает, что упомянули некоторые исследователи школы ханбалитов: «Он сказал своей жене: «Если скажешь мне что-нибудь, я не отвечу тем же, но тебе развод». Она своему мужу ответила: «Тебе развод», и он не сказал ей такое же, что говорит о том, что она не разведена, так как слова мужа конкретизируют ругань, мольбу или что-нибудь подобное, поскольку сутью этого не является, если она скажет: «Купи мне одежду», и ему нужно ответить подобным, а является разговор, по причине которого он поклялся».
Ибн Абдин приводит примеры по ограничению общего намерением в клятвах, разводе, освобождении раба, договорах и остальных действиях. Все они не выходят за рамки взгляда Ибн Абдина и аль-Каррафий. С такой же сутью, упомянутой выше, говорили некоторые имамы фикха об обычае и традиции, и с такой же особенностью и ограничениями они принимали некоторые правила. Следовательно, если не будут учтены положения, реальность сути и места применения вышеописанного, произойдет искажение.
Мнение «Маджалляту аль-ахкам аль-адлия».
Согласно этим особым смыслам появились некоторые правила шариата подобно «Общеизвестное по традиции подобно обусловленному по условию», «Общеизвестное между торговцами подобно обусловленному между ними» и «Определение по традиции подобно определению по тексту». Это правила, которые упомянула журнал «Мажджалляту аль-ахкам аль-адлия» и в комментарии приводится то, что указывает на особенность их правил и мест их использования. Далее приводятся некоторые примеры этому, и подтверждает, что использование таких правил к изменению законов из-за времени и места, причисление этого к факихам и журналу «Аль-ахкам аль-адлия», и делать эти правила общими, не ограничивая особыми местами, для которых они предназначены, является невежеством, если не введением в заблуждение и искажением.
В статье 39 этого журнала содержится: «Не опровергается изменение законов с изменением времени», и в комментарии говорится: «Здесь подразумевается, что законы, основанные на обычае и традиции, а не на тексте и доводе, изменяются с изменением традиций и обычаев». Значит, комментарий к правилу говорит, что данное дело ограничено законами, место предназначения которых шариат сделал обычаем и традицией, дозволенных в шариате, где дозволяющий текст был общим для многих действий, из которых каждое может стать традицией.
В той же самой статье в комментарии также говорится: «У предшествующих факихов было так, что если кто-нибудь купит землю и увидит один из домов, находящийся на ней, то этим утрачивается необходимость ознакомления со всеми домами, потому что в их время комнаты домов строились по определенному стандарту, но когда прошло время, и дома начали строить разными по форме и размеру, появилась необходимость просматривать все дома, чтобы утратилась надобность ознакомления». Следовательно, закон о необходимости ознакомления является общим и неизменным. Возможно, ознакомление с одной комнатой укажет на то, что не было просмотрено, а затем станет так, что ознакомление с одной комнатой ни о чем не скажет. Является ли это изменением закона на основе традиции или времени, или изменение наблюдается в реальности, к которой имеется отдельный закон.
В статье 40 данного журнала приводится: «Действительность оставляется по указанию традиции», и в комментарии говорится: «Если человек своему слуге скажет: «Зажги фонарь», то ему нужно зажечь свечу, которая находится внутри фонаря. А если он поджег бы сам фонарь, и он сгорел бы, то слуга должен будет компенсировать поврежденное имущество. Так как суть речи того, кто приказывает, по традиции понимается, что нужно зажечь свечу, а не фонарь, так как умысел того, кто приказывает, заключается в том, чтобы зажечь свечу, а не фонарь».
В статье 36 данного журнала приводится: «Традиция, установленная судьей, т.е. традиция, особая или общая, установленная судьей для утверждения закона шариата», и в комментарии говорится: «Если кто-нибудь продаст осла и не определит во время данной сделки, входит ли в сделку седло и узда, то это нужно определить по обычаю и традиции. Тем же самым будет то, если кто-нибудь наймет носильщиков перенести что-либо с рынка в дом, то в том, нужно ли им внести эту вещь внутрь за дверь учитывается согласно обычаю и традиции». В комментарии также говорится: «Если не было обговорено на вес или по порциям брать или давать оливки, оливковое масло и т.п., то в случае надобности нужно сослаться на традицию людей, а если это было обговорено, то традиция значения не имеет». То есть, если отсутствует текст, конкретизирующий вышесказанное, то это определяется по общему тексту или текстам, которые дозволяют такую сделку. К этому привыкают люди, и появляется присущий ему смысл и представление по данному поводу, если даже это не упоминается. Этот смысл является как будто согласованным и обусловленным, так как он является скрытым представлением, если даже не упоминается.
Этим самым уясняется, что данные правила не являются общими, а являются правилами фикха, предназначенными для определенных мест, т.е. ее общность не переходит рамок особой темы и поэтому относить их абсолютно ко всему будет ошибкой, приводящей к искажению. Основываться на них для оправдания дозволения грехов, подобно процентным долгам, молчанию по отношению к правителям, призыву к демократии, общим свободам, свободе веры или для оправдания принятия законов куфра, представления западной культуры, под предлогом гибкости Ислама и обновления религиозного обращения, и т.п. является заблуждением и искажением.
Махмуд Абдулькарим Хасан
(Продолжение следует по пояснению слов аш-Шатибия и неизменности законов шариата)
