В редакцию «Аль-Ваъй» поступила часть записей дневника благородного брата, Салима аль-Амр. Мы публикуем на своих страницах некоторые из его воспоминаний, которые, по воле Аллаха, станут назиданием для тех, кто имеет сердце и рассудок.
Мы выражаем свою благодарность брату Салиму за эти назидательные и душевные воспоминания. Просим Всевышнего Аллаха воплотить в жизнь то, что он написал в конце своих воспоминаний, а также защитить его от всех бед и недугов.
Часть первая
Все началось с тюрьмы в пустынной местности «Савака». Тогда мне ничего не было известно о Хизб ут-Тахрир. Все, что я слышал о них, вызывало у меня смех и презрение. Пусть Аллах простит меня и того, кто рассказывал мне о Хизб ут-Тахрир в таком виде.
Утром одного дня пришла информация, что человек по имени Ата Абу ар-Рашта переправляется из тюрьмы «аль-Джувайда» к нам в тюрьму «Савака». Это не вызвало во мне никакого интереса, однако это очень заинтересовало членов Хизб ут-Тахрир, находящихся под стражей в соседней камере, которые не скрывали своей радости, услышав эту весть. Я заметил на их лицах радость, в момент, когда они услышали эту новость. Затем я узнал у них, что этот человек является официальным представителем Хизб ут-Тахрир. Обратившись к своим сокамерникам, я спросил: «Кто знает этого человека?». Тут мой друг Ахмад ас-Сауб, который также как и я проходил по делу «Сопротивление израильтянам», ответил мне: «Как, не знать его. Это один из тех редких писателей, которые написали книги по исламской экономике». Конечно, Ахмад был один из тех, кто любил читать прессу с большим интересом. Порой, подшучивая, о нем говорили: «Мы покупаем газету за двадцать киршов, а он читает её как купленную за динары». Он не пропускал даже небольшие публикации. В то время я пребывал в камере, которую называли «иорданскими афганцами». Это была запутанная и сложная проблема, по которой несправедливо пострадало большое количество невинных людей. В стране время от времени разгорались внутренние проблемы, которые мы называли тогда «Проблемой долиной аль-Мавджиб». Говоря вкратце, наша проблема заключалась в том, что мы устраивали акты боевого самопожертвования против израильских туристов, прибывших в Иорданию. Свой акт мы планировали провести в трагическую дату массовой резни в Храме Ибрахима 24 февраля 1995 года. Но акт увенчался провалом, и меня приговорили к смертной казни, затем приговор был смягчен на пожизненное заключение с исполнением тяжелых работ. На тот момент, я мыслил больше, как салафит-джихадист, поэтому между мной и Хизб ут-Тахрир была большая разница в мышлении. Хочу признаться в том, что тогда я был совсем юнцом в мыслительном плане. Меня не интересовало, что значит «мысль» и для чего необходима идея. Мы не понимали тех терминов, которые употребляли активисты из Хизба, не придавали им значения, вплоть до того, что насмехались над словом «мысль», когда видели, как Абу Ясин и его последователи без устали посещали камеры для проведения познавательных кружков среди братьев. Один из моих друзей говорил, насмехаясь: «Это — главный из них, который обучает их идеям». В ответ на эти слова мы наивно смеялись.
В то время, когда мы занимались нашими внутренними проблемами и реагировали на агитацию связанную с общей амнистией, которую мы слышали время от времени, в надежде на освобождение из тюрьмы, активисты Хизб ут-Тахрир получали знания у Абу Ясина. Они, как говорил публицист Абдуллах Абу Рамман, отбывавший срок по делу «аль-Хубз» (хлебная проблема), каждую неделю писали книгу. Эту реальность точно описал их профессор Хамза аль-Анид в своем письме своей семье: «Здесь у нас Абу Ясин. Он между каждым уроком давал нам урок». Общая амнистия их не интересовала. Они верили в то, что тюрьма — эта рок (къада). Мы не помним, чтобы между хизбиями возникали какие-то внутренние проблемы, за исключением очень редких случаев. Шейх Ата озадачивал их исследованиями и письмом, обучал их грамматике арабского языка и основам исламского права. Когда мы шли для занятий физкультурой, большинство из них отправлялись в библиотеку тюрьмы, проводя часы в сени толкований Корана. Зачастую они одалживали книги по исламской литературе, чтобы выполнить те задания, которые возложил на них шейх Ата.
Часть вторая
Периодически обстановка внутри тюрьмы дестабилизировалась в результате ненужных для нас побочных столкновений с администрацией тюрьмы. Как правило, они провоцировались братьями из числа салафитов-джихадистов. В то время их вопрос государственные службы называли «проблемой присяги имаму». Они рассматривали сотрудников правоохранительных органов, как тагута со всеми вытекающими законами. Это было причиной того, что мы впадали в состояние замешательства внутри тюрьмы от случаев нападения и отступления, не имея ни коня, ни верблюда. Администрация тюрьмы подавляла и разгоняла нас слезоточивым газом, а затем раскидывала нас по разным маленьким камерам на двух этажах. Таким образом, администрация тюрьмы смогла уменьшить внутренние проблемы. Тогда реальность была такой, как описал её писатель и публицист Абдуллах Абу Рамман после выхода из тюрьмы в своей статье «В тюрьмах живут амиры». Он написал: «Я был амиром над группой ребят из различных движений: «Иорданские афганцы» и другие, в том числе и Хизб ут-Тахрир. Со мной в камере было немалое количество хизбиев, среди них Тарик аль-Ахмар и Лис Шабилят. Абу Мусъаб аз-Заркъавий был амиром своей группы. Брат Валид Хиджази был амиром в камере, в которой находилось также немало ребят хизба, в том числе и Абу Ясин, который отказался быть амиром. Вместо этого он принял стратегию воспитывать амиров в местах лишения свободы посредством своих мудрых наставлений».
Пятничную молитву читали по камерам, где мы могли слышать проповеди (хутбы), один раз это был Ата, другой раз — Мухаммад аль-Макъдисий. Так продолжалось до тех пор, пока нас не разместили по маленьким камерам. Стоит отметить, что проповеди (хутбы) Абу Ясина были весьма впечатляющими, и оказали влияние на некоторых салафитов, что заставило лидеров салафитской идеи обратить внимание на это дело. Поэтому от некоторых исходили попытки внести разлад, и будоражился ряд проблем. Именно это и происходило.
В определенные дни и часы в нашей камере Абу Ясин проводил свои уроки по исламскому праву, которые посещала большая часть хизбиев камеры. Другой урок по грамматике арабского языка проводил брат Шубайто, который также был одним из активистов Хизб ут-Тахрир. Однако, к большому сожалению, мы не придавали большого значения этим урокам.
Шейх Абу Ясин использовал любую возможность встречи с заключенными из других камер, независимо от того, был ли он болен или здоров. На нем никогда не замечали признаков отчаяния, его сердце никогда не разочаровывалось. Он словно говорил своим друзьям известное завещание Посланника Аллаха ﷺ: «Благослови того, кто преградил тебе путь. Прости того, кто обидел тебя». Он считал ниже своего достоинства идти на поводу у оскорблений, которые наносили ему некоторые последователи других взглядов, напротив, он отвечал на них добром, следуя словам Всевышнего Аллаха:
وَلا تَسْتَوِي الْحَسَنَةُ وَلا السَّيِّئَةُ ادْفَعْ بِالَّتِي هِيَ أَحْسَنُ فَإِذَا الَّذِي بَيْنَكَ وَبَيْنَهُ عَدَاوَةٌ كَأَنَّهُ وَلِيٌّ حَمِيمٌ ٣٤
«Не равны добро и зло. Оттолкни зло тем, что лучше, и тогда тот, с кем ты враждуешь, станет для тебя словно близкий любящий родственник» (41:34).
Тогда мы надсмехались над хизбиями, но в то же время любили их. Один из заключенных братьев шутил с ними, говоря им: «О, шабабы Хизб ут-Тахрир! Когда вы заходите в столовую на кофе, то говорите повару: «Дай мне одну чашку кофе и двоих, чтобы подискутировать с ними». Услышав эти слова, сказанные моим другом Ийд аль-Джухали, отбывавшим свой срок по делу «Иорданских афганцев», который потерял свои обе ноги в ходе подрыва кинотеатра, шейх Абу Ясин улыбнулся и пожелал ему скорейшего исцеления. Доктор Али аль-Факир (по делу «минирования Аджлун») посещал уроки (халакъат) у Абу Ясина и обучался основам исламского права (усуль аль-фикх), он говорил нам, когда оставался с нами: «Братья! Если и есть на свете человек, заслуживающий уважения, то это — Абу Ясин. И я говорю это беспристрастно, как есть».
По истечению двух лет тюремного заключения, очертания верного пути начали понемногу прослеживаться. Я начал смотреть на вещи объективно и предметно, особенно на фоне внутренних проблем, которые вырастали на ровном месте, и это лишало меня возможности плодотворно проводить время. Тогда я обратился к администрации тюрьмы с просьбой перевести меня на второй этаж в камеру, в которой находятся узники Хизб ут-Тахрир. После того, как приняли мое заявление, несколько часов спустя пришел отказ со стороны администрации. Однако на следующий день они все же согласились перевести меня, и перевели меня туда, куда я хотел. И моей радости не было предела.
Время от времени, мы провожали каждого активиста Хизб ут-Тахрир, который по завершению своего срока выходил на свободу. Как правило, мы торжественно праздновали их выход на свободу. В ночь освобождения некоторых из них, я договаривался с охранниками и оставался спать в их комнате, чтобы спеть им несколько нашид (исламских песнопений) в честь их выхода на свободу.
Затем наступил тот день, в который, по воле Всевышнего Аллаха, я имел честь быть вместе с нынешним амиром Хизб ут-Тахрир и его активистами в одной тюремной камере. Потом нас перевезли в тюрьму «ас-Солт», которая была разделена на темные камеры, представлявшие собой помещения без окон со сделанными из бетона двухъярусными койками. В каждой камере было четыре таких койки, т.е. по восемь человек в одной камере. По сравнению с тюрьмой «Савака» данная тюрьма «ас-Солт» была трагедией. Атмосфера сразу поменялась, воздуха стало мало, повысилась влажность и увеличились проблемы. И без преувеличения могу сказать, что этот переезд больше всего полезным оказался для меня, несмотря на то, что они увезли меня очень далеко от моих родственников, которые жили в Кирке, где находится тюрьма «Савака».
Таким образом, по милости Аллаха трагедия обернулась в подарок.
Часть третья
Условия пребывания в местах лишения свободы отличаются в зависимости от тюрьмы. Несмотря на свои малые размеры и малочисленность служащих, тюрьма «ас-Солт» стала привычной для нас. Тюрьма — это не только стены, и человек в состоянии обратить беду тюрьмы в подарок, благодаря своей силе воли вопреки всем трудностям.
Однажды наступил такой момент, когда шейх Абу Ясин проводил большинство активистов Хизб ут-Тахрир на свободу, и остались лишь несколько ребят, которые ждали завершения своего срока тюремного заключения. Я помню из них: Валид Хиджазий, Сухайб Джаара и Абдурахим Абу Ульба. Не прошло и нескольких недель, как остальные хизбии вышли на волю и вновь вздохнули благоуханием свободы. В камере не осталось ни одного хизбия, кроме шейха Абу Ясина. Смотря на него, я чувствовал, как ему сейчас печально, горестно и одиноко без любимых ему братьев. Я вспоминал слова поэта:
Покинули меня они, в ком я души не чаял.
И словно оголенный меч остался я один…
Именно тогда я принял решение переселиться в камеру узников Хизба. К тому же это стало несложным. По всей видимости, причин такого моего решения было много, это и душевный покой в камере с Абу Ясином, также хотелось помочь хорошему человеку, голова которого уже была покрыта сединой. Ведь сам Аллах проявляет почтение седому мусульманину и носителю Корана, особенно, если учесть, что Абу Ясин был известен своим великодушием и благородством. Было такое, что один из заключенных сильно оскорбил его, однако, шейх посчитал ниже своего достоинства отвечать ему тем же.
После этого, я начал наблюдать за ним, находясь в непосредственной близости. Я наблюдал, как он кушает, как пьет, как берет омовение, как совершает обряды поклонения, как обходится с людьми. Я воочию увидел Ислам в практическом виде в местах лишения свободы. Воистину, это была милость, которую Аллах дарует тому, кому пожелает. Шейх Абу Ясин был центром всеобщего уважения. Он каждого встречал с улыбкой. Когда он совершал малое омовение, то не расточал воду, он несколько раз открывал и закрывал кран, омывая руки и лицо. Как-то я ему сказал: «Шейх Абу Ясин! Ты боишься, что вода тюрьмы закончится?», а ответил мне: «Вода — общественная собственность, её нужно беречь и не расточать».
Абу Ясин всех заключенных встречал исламским приветствием, но некоторые течения не отвечали ему приветствием, и это огорчало его. Он говорил мне: «Что делать с таким складом ума, когда установится государство?», затем, немного помолчав, отвечал сам на свой вопрос: «Нет никакого другого решения для них при установлении Халифата кроме, как только направить их на боевые фронты против врагов». Во всей тюрьме был всего один телевизор для всех, который всегда был включенным в столовой. Абу Ясин ходил туда исключительно в 08:00 и только для просмотра выпуска новостей, а после возвращался к себе в камеру.
Однажды один из заключенных, проходивший по делу незаконного приобретения оружия, из города ат-Таххан, который не был из членов Хизб ут-Тахрир, сказал мне: «Как я уважаю этого шейха Абу Ясина. Мне неоднократно доводилось видеть, как он смотрел выпуск новостей. И когда говорили о трагических событиях в Алжире и показывали погибающих мусульман, он плакал. С каждым разом, в моих глазах, он становился еще более уважаемым».
В силу того, что я принадлежу к авторитетному роду в аль-Карку, т.е. роду аль-Амр, некоторые офицеры из южных областей страны старались быть со мной в хороших отношениях. Нам иногда позволяли вместе выходить на крышу тюрьмы, чтобы побыть в солнечных лучах и отдохнуть. Иногда охранники выходили вместе с нами. В один из дней офицер из Дар аш-Шабатат, который до того, как был переведен в тюрьму, прослужил некий период времени в оперативной службе безопасности, после того, как у нас наладились хорошие отношения, спросил меня: «Салим! Скажи мне, кто, по твоему мнению, из всех заключенных представляет самую большую опасность для иорданского режима?» Долго не думая, ответил ему: «Безусловно, боевики группировки «Баят аль-Имам», т.е. салафиты-джихадисты, затем боевики «Алгам Аджлун». Он посмеялся немного и сказал: «Все упомянутые тобой лица бессильны перед нами». Он помолчал немного и продолжил: «Вон видишь того человека (и показал на шейха Ата Абу Ясина)? Он выходит на прогулку один, и никто из вас не обращает на него никакого внимания». «Конечно», — ответил ему я. «Так вот, это самый опасный среди вас для иорданского режима». Тогда картина окружающей меня реальной действительности стала в подлинном виде. Некоторые служащие тюрьмы тайком приходили в камеру к Абу Ясину после того, как удостоверялись в отсутствии работников служб безопасности. Тогда я понял, что получение помощи (таляб-ун-нусра) вполне возможное дело, и что многие служащие «семейства Фараона» скрывают свою веру.
Раньше я был достаточно неграмотным и не знал даже как выявить сказуемое (аль-мубтада) и подлежащее (аль-хабар) в предложении, согласно грамматике арабского языка. Однажды шейх Абу Ясин сказал мне: «Почему бы тебе не воспользоваться своим временем и изучить грамматику арабского языка?». Я ответил ему: «Этот предмет тяжело дается мне, я не могу понять его. Забудь эту тему». «С тебя ничего не требуется кроме, как только принести Коран, тетрадь и ручку с собой, а остальное оставь мне. Даст Аллах, выучишь». Я дал ему знать, что ему не стоит тратить свою силу понапрасну, но он настоял на том, чтобы я взялся за изучение грамматики арабского языка. Как иначе, ведь это язык Корана и ключ к его осмыслению, размышлению над его аятами и выведению его законов.
К большому удивлению, мне по-настоящему удалось убедить некоторых заключённых (проходимых по разным другим делам) в необходимости посещения занятий по грамматике арабского языка. Абу Ясин начал заниматься с нами по старой проверенной методике. Мы начали различать, что такое имя существительное (аль-исм), глагол (аль-фииль) и предлог (аль-харф), что предложение — это суждение, выраженное словами. Большинство примеров и заданий были из Корана. Говоря вкратце, в течение нескольких недель, которых можно назвать испытательным сроком, мне удалось добиться того, о чем прежде я даже мечтать не мог. Я научился делать морфологический и синтаксический разбор суры «Трофеи». Да вознаградит его Аллах за меня лучшей наградой.
Часть четвертая
Прошло не так много времени, и спустя несколько недель, срок Абу Ясина подошел к окончанию, и настало время ему выйти на волю. Тогда его приговорили к трем с половиной годам тюремного заключения. Безусловно, все радовались приближению его выхода на свободу, тому, что он вернется к своей семье, к своим любимым братьям и к Хизб ут-Тахрир, который с нетерпением ждал его освобождения. Но, именно тогда произошло то, чего никто не ожидал. Некоторые шабабы нарушили свой договор (случай с раскольниками «ан-накисин»). Это сильно огорчило Абу Ясина. Мы никогда его не видели таким расстроенным, как в это тяжелое время. Его сильно мучило, что некоторые непорядочные люди начали наговаривать, будто Абу Ясин вместе с раскольниками отрекается от руководства шейха Абдулькъадима аз-Заллюма, да смилуется над ним Аллах. К нему приходили разные посетители и приносили плохие новости по этому делу. И единственным решением для себя Абу Ясин выбрал вставать в треть ночи и молиться Всевышнему Аллаху. Как достойно и искренне он обращался к своему Господу о помощи. Однако меня больше всего огорчало, то, что я скоро расстанусь с ним. Ведь он мне стал, как отец, брат и близкий друг.
Несмотря на все эти трудности, он всячески старался не показать виду перед другими людьми. Тогда я еще не был в рядах Хизба. Я долго думал и размышлял, затем совершил молитву «аль-Истихара» и намерился вступить и начать работу вместе с Хизб ут-Тахрир. После этого я рассказал ему о своем решении и попросил предоставить мне возможность быть одним членов Хизб ут-Тахрир. Выслушав меня, его лицо засверкало от радости, и улыбка вновь вернулась к нему. И он старался решить мой вопрос посредством интенсивных занятий в Хизбе до того, как выйти на волю. До его освобождения оставалась приблизительно одна неделя. Но я решил воздержаться из-за трудностей прохождения всей программы и отсутствия всех надлежащих книг. Тогда он начал обучать и рассказывать некоторые общие черты и некоторые административные вопросы Хизба в форме общей идеи. Поэтому, я считаю, что мне посчастливилось вновь родиться в 1998 году благодаря приобщению к Хизб ут-Тахрир. Эта была милость Аллаха, которую я получил руками Абу Ясина, да хранит его Аллах.
Помню, я с детства был влюблен в личность султана Мухаммада Фатиха, да будет доволен им Аллах. Как-то Абу Ясин нарисовал мне карту мира на бумаге в течение двух минут, чтобы я увидел до каких земель дошел Мухаммад Фатих своими завоеваниями.
Всякий раз, когда я шел ложился спать, он провожал меня очень приятными словами, как, например: «Благополучной ночи и добрых снов тебе» или «До светлого и славного завтра, с дозволения Аллаха». Он всегда ложился спать с уверенным оптимизмом и полной надеждой на помощь, победу и славу от Всевышнего Аллаха.
Хочется подметить, что Абу Ясин был прекрасным поэтом. Нередко он позволял себе написать несколько стихов для некоторых братьев, которые, по милости Аллаха, выходили на свободу. У него была специальная толстая тетрадь, в которой он собирал свои стихотворения. Но, к большому сожалению, сотрудники службы безопасности конфисковали её у него.
Я помню некоторые выдержки, которые нравились мне:
Весь этот бренный мир теряет важность на пути Аллаха,
И не боясь укоров, мы с легкостью вручаем Ему свои души.
Также в месяц Рамадан он читал нам следующие стихи:
Добро пожаловать тебе Рамадан,
С тобой благо льется к нам.
В тебе Посланник наш — Мустафа
От Бога получил писание.
В последнюю ночь перед своим освобождением он написал несколько строчек в честь некоторых братьев из других движений, которые пришли поздравить его с освобождением.
Ну что мне рассказать вам
О нашем брате Ахмаде Саубе?
В ушах своих он носит что-то,
Покачивая головой с улыбкой,
Читает то, что слышит в них.
Брат Ахмад ас-Сауб имел очень тонкий юмор, и постоянно слушал радио-плеер через наушники. Также обо мне он написал несколько строк:
На всех с любовью смотрит наш Салим,
В его просторном сердце нет места злу.
И по характеру силен и мощен на все сто,
Отчаянно вступает в схватку он со злом.
Я всегда по мере возможности старался заключенным братьям облегчить тяжесть бремени тюремного заключения, и пытался, хоть как-то, развеселить их. Однажды между Абу Мухаммадом аль-Макъдасий и Исмет Шукрий (член военизированной группировки) произошла сора, которая переросла в драку. Первый взял железную мусорную урну и бросил её в голову другого. Прошло несколько дней, мы с Абу Ясином решили проведать больного Исмета. Когда пришли к нему, он стоял у зеркала и брил волосы на голове под бритву. Тут я решил подшутить над ним и сказал ему: «На этот раз твои волосы быстро вырастут». Он спросил: «Почему?». «А потому что она удобрена отходами», — ответил я. Все рассмеялись, и долго смеялись, в том числе и Абу Ясин. И всякий раз, когда Абу Ясин вспоминал эту шутку, смеялся и говорил: «У тебя в юморе небывалый талант».
Абу Ясин был очень вежливым и благородным человеком. Он часто напоминал мне о том, что я хорошо относился к нему и заботился о нем. Он почти всегда говорил: «Ты очень хорошо обходишься со мной. Я прошу Аллаха собрать нас в другом, благополучном месте». Однако, на самом деле, если бы я хорошо обходился бы с ним и заботился бы о нем до самой старости, все равно, не смог бы вернуть даже часть того хорошего отношения и заботы, которые он проявлял мне. Он даже не предполагал, что для меня было честью ухаживать за ним. Это приносило мне большую радость. Ведь после освобождения шейха Абу Ясина, когда он покинул стены тюрьмы «ас-Солт», там образовалась большая пустота, которая еще долго мучала нас, и с которой мы не могли свыкнуться на протяжении несколько месяцев, пока нас не перевели в тюрьму «аль-Джафар» на юге Иордании.
Часть пятая
После так называемого теракта «покушения Халида Мишаль» и освобождения агентов сионистского Моссада без всякого суда, которые совершили этот теракт, в тюрьме «ас-Солт» накалилась обстановка. Произошедшее показало, что для иорданского режима израильтяне дороже всего. Это привело к тому, что политзаключенные начали устраивать беспорядки в тюрьме. Те, кто были приговорены к длительным срокам, начали всерьез задумываться о побеге из тюрьмы. Это было достаточно серьезно, если учесть, что некоторые служащие тюрьмы, которые утаивали свою веру, были готовы посодействовать им в побеге, считая это справедливостью в отношении них. Такая ситуация насторожила администрацию тюрьмы, и она решила перевести нас в другую тюрьму «аль-Джафар», расположенную в самом отдаленном южном регионе Иордании. Так и произошло. В треть ночи во мраке в нашу камеру ворвались, на нас надели кандалы, завязали глаза и под усиленной охраной перевезли в тюрьму «аль-Джафар». Это случилось в конце 1998 года.
Тюрьма «аль-Джафар» является одной из самых древних тюрем, и является абсолютно непригодной для жизни. Однако Аллах оказал нам милость, поселив в наши сердца умиротворение и спокойствие. И когда администрация тюрьмы увидела, что мы приспособились к новому месту, она решила поселить в нашу камеру более 15 заключенных по грязным делам, как продажа наркотиков, бандитизм, воровство и другие виды преступления. Этим самым она хотела столкнуть нас друг с другом. Однако мы приняли их хорошо, начали обходиться с ними по-доброму и стали влиять на них. Тогда из Хизба не было никого, кроме меня. Идейные недоразумения между вооруженными группировками иногда становились испытанием для всех.
В новой тюрьме мне удалось наладить хорошие отношения с некоторыми работниками тюрьмы, которые считали, что в отношении нас поступают несправедливо. Через них я узнал, что завтра в тюрьму «аль-Джафар» должны поступить новые заключенные. Один из работников тюрьмы дал мне список, и среди имен новых заключенных я заметил имя Ата ибн Халил Абу ар-Рашта. Тогда я еще не знал, что Абу Ясин был арестован и заключен под стражу в очередной раз. Как иначе, ведь на воле он пробыл всего лишь четыре месяца.
Я был вне себя от радости. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Когда я увидел его имя в списке новых заключенных, словно получил указ о своем освобождении. Так и случилось, на следующий день я встретился с Абу Ясином. Как прекрасен этот заключенный, какой замечательный гость! Стоит отметить, почти все заключенные радовались его прибытию. Ведь он по своему характеру и поведению невольно заставляет всех уважать его. С его приездом я начал серьезно готовиться к изучению общеобразовательной программы, будучи в тюрьме. Отец и мать, т.е. мои родители, принесли мне все необходимые учебники и книги. Они смеялись надо мной, как это я думаю об образовании, в то время как меня приговорили к пожизненному заключению. Я заплатил за все необходимое и начал учиться. И мне чудно повезло, что рядом был тот, кто неимоверно поднимал мой моральный дух. Да, это был шейх Абу Ясин, который приступил к обучению меня ряду предметов. Как умело он с этим справлялся! Так в очень короткие сроки, чуть меньше месяца, я усвоил предмет, обучение которого нуждалось в нескольких месяцах. Да вознаградит его Аллах наилучшей наградой.
Мне не верилось, что обладатели силы (ахлюль-къувва) могут оказать помощь (нусра). Поэтому я часто дискутировал с Абу Ясином на эту тему. В итоге он мне преподал практический урок по этой теме. Как? В один из дней он позвал меня к себе, и сказал: «Читай». Передо мной лежала новая прокламация Хизб ут-Тахрир, датированная на этот день. Я был удивлен, как она могла попасть сюда, кто её пропустил? Тогда я понял, что добро все же есть, что помощь непременно придет.
Не прошло и нескольких месяцев, как всеобщая амнистия охватила нашу тюрьму после смерти короля Хусейна. Какие-то несколько дней, и мы уже за стенами тюрьмы. Хвала Аллаху — Великому Творцу, власть которого распространяется на всё сущее.
История моего освобождения очень удивительная. Как можно было освободить меня, когда меня приговорили к пожизненному заключению без права на амнистию?! Ведь террористы лишены права на амнистию. По причине изъяна в законе об амнистии я вышел на свободу, будучи приговоренным к пожизненному заключению. Между тем, мой близкий приятель Ахмад ас-Сауб остался в тюрьме, будучи приговоренным к десяти годам. Он должен быть выйти из тюрьмы усилиями его родственников, которые вели переговоры по его освобождению с королем Хусейном. Его даже специально перевели в тюрьму «Савак» с целью дальнейшего освобождения по указу короля Хусейна. Но король умер, на его место пришел принц. Я был освобожден из заключения, а Ахмад по-прежнему остался в тюрьме «Савак». Тогда я и вспомнил слова Абу Ясина: «Ничего не происходит на земле без того, чтобы это было решено на небесах».
В тот период времени шейх Абу Ясин больше всего держал пост. После каждой обязательной молитвы (фард намаз) он совершал еще одну молитву в качестве возмещения. И когда мы спросили его, что это за намазы, он отвечал: «В дни своей юности мои молитвы не были совершенны. Поэтому я стараюсь сейчас возместить то, что тогда считал неважным».
Как-то я заметил на его лице радостную улыбку и спросил: «Что так обрадовала тебя?». Он ответил: «Хизб ут-Тахрир стал более мощным, чем был после инцидента раскольников (ан-накисин), который по домыслам многих людей ослабит Хизб и не даст ему стать сильным. Также я женил своего сына в позапрошлом месяце до того, как меня арестовали во второй раз. Мой сын отказывался жениться из-за того, что его отец в тюрьме».
Так по милости Всевышнего Аллаха мы были освобождены из тюрьмы. Спустя несколько дней я решил проведать Абу Ясина, погостить у него дома в городе ар-Расифа. Как прекрасно меня встретили и как хорошо ухаживали за мной! Я приехал к нему вечером, когда уже стемнело. Я подумал своим каркуковским менталитетом, что сейчас передо мной предстанет роскошный ужин. Спустя несколько часов после начала нашего первого общения у него в гостях, он распорядился своим детям приготовить ужин. И вдруг передо мной: лаваши, оливковое масло, сваренные яйца, картошка и специи «заатар». Клянусь Великим Аллахом, в своей жизни я не видел более прекрасного ужина, чем этот, несмотря на его простоту. Я был уверен, что если бы у него было, что-то лучше, он непременно выставил бы на стол. Ведь лучшее — это то, что есть у тебя. Он не обременял себя и не претворялся. Так он мне преподал практический урок, чтобы я в жизни был таким, какой я есть, что уважение гостя это в первую очередь встретить его добром. Как говорится в народе: «Ты встреть меня, а не корми».
Всю ночь я провел с ним вместе без сна. Он попрощался со мной утром после того, как мы совершили утреннюю молитву в мечети. Прихожане мечети попросили, чтобы имамом на этом намазе был он.
И с 1999 года по сегодняшний день я не видел Абу Ясина. Я прошу Всевышнего Аллаха наделить нас Праведным Халифатом после того, как наделил нас выдающимся ученым, ставшим предводителем Партии исламского освобождения — Хизб ут-Тахрир, чтобы его усилиями мы освободили мечеть аль-Акъса и завоевали Рим. Поистине, Аллах над каждой вещью мощен.
